Петр АкоповВсе материалы
Запоминается последняя фраза, как говорил Штирлиц (которого многие считают образцом для Путина), — и в интервью президента Такеру Карлсону произошло именно так. Не факт, что у Путина была домашняя заготовка: интервью длилось два часа и уже перешло в стадию обсуждения судьбы осужденного за шпионаж американского журналиста. Но в самом конце Карлсон вдруг снова спросил Путина про переговоры с Западом — а Путин, уже не раз подтверждавший готовность к ним (если сами Штаты признают их неизбежность), заговорил совсем о другом:
«Рано или поздно все равно мы договоримся. И знаете что? Может, даже странно в сегодняшней ситуации прозвучит: все равно отношения между народами восстановятся. Потребуется много времени, но это восстановится.
Совсем приведу необычные примеры. На поле боя происходит боестолкновение, конкретный пример: украинские солдаты попали в окружение, наши солдаты им кричат: «Шансов нет, сдавайтесь! Выходите, будете живы, сдавайтесь!» И вдруг оттуда на русском, хорошем русском языке кричат: «Русские не сдаются!» — и все погибли. Они до сих пор русскими себя ощущают.
В этом смысле то, что происходит, — это в известной степени элемент гражданской войны. И все думают на Западе, что боевые действия навсегда растащили одну часть русского народа от другой. Нет. Воссоединение произойдет. Оно никуда и не делось.
Почему украинские власти растаскивают Русскую православную церковь? Потому что она объединяет не территорию, а душу. И никому не удастся ее разделить».
Эти слова стали не просто финальными, но и ключевыми в интервью. Не факт, что они будут поняты теми, кому в первую очередь был адресован разговор Путина с Карлсоном — американцами и жителями Запада в целом, — но они точно отвечают сути нашего отношения к происходящему. Да, есть огромная трагедия войны двух частей одного народа, да, есть попытка Запада сыграть на этом расколе, углубить его, ослабить, а то и победить Россию — но все это мы преодолеем и в итоге восстановим свое единство, вернемся на столбовую дорогу нашей истории. Той самой истории России (единой для России и Украины), о которой Путин так подробно и долго рассказывал Карлсону, — начиная с Рюрика и заканчивая распадом Союза.
Экскурс в историю нужен был Путину не просто в качестве ликбеза западной аудитории — которая действительно не знает, что у нынешних Украины и России не просто общие корни, но они часть единого целого. Нет, говоря об Украине как об «искусственном государстве», Путин подводил к главной мысли своего послания Западу: мы — один народ, разорвать нас у вас все равно не получится, победить нас на поле боя невозможно, санкциями вы нас не задушите (а себе навредите), так что чем раньше вы поймете неизбежность переговоров с нами, тем всем будет лучше.
Переговоров о чем? О том, что Запад должен отступиться от Украины и прекратить лживую истерику насчет «русской угрозы» Европе. Россия не угрожает ни Европе, ни Западу в целом — все ровно наоборот: именно Запад решил воспользоваться последствиями излома отечественной истории и передвинуть границу с русским миром на восток, влез не в свои дела. Но Россия никогда с этим не согласится — и ее невозможно принудить к этому ни санкциями, ни затягиванием боевых действий: Путин еще раз заявил, что Россия будет бороться за свои интересы до конца. И сейчас Запад должен выбирать: или отступиться, или втягиваться уже в прямой конфликт с Россией на ее исторической территории.
Но даже без прямого участия в конфликте США уже наносят себе серьезный ущерб — причем именно в той сфере, ради сохранения позиций в которой им якобы и нужно не допустить победы России. Речь о глобальной системе, в которой Штаты пытаются сохранить лидерство, но бьют по нему как раз теми мерами, которые предпринимают против России. Речь не просто о санкциях, но и о долларе как международной расчетной единице — ущерб его репутации огромен.
Путин не просто говорит американцам очевидные истины — он еще и заботится об их будущем. Да, по сути, заботится — когда советует их элите принять неизбежное и перестроить свою политику, используя набирающие силу тенденции изменения миропорядка, а не пытаясь остановить их.
Миропорядок изменится вне зависимости от того, чем закончится борьба за Украину? Да, и эта уверенность Путина никак не противоречит его же уверенности в том, что Россия победит и единство нашего народа будет восстановлено, потому что закат атлантического миропорядка действительно исторически предрешен и происходит на наших глазах. Украинский фронт — это лишь одна из битв этого процесса, хотя и самая важная и принципиальная для нас. Мы не можем позволить себе проиграть ее, но объясняем Западу, что, даже если бы его ставка на удержание Украины временно сработала, это не остановило бы процесс демонтажа англосаксонского проекта. Путин протягивает атлантистам не оливковую ветвь, а зеркало — призывая их ради их собственных интересов признать реальность и отказаться от попыток противодействовать неизбежному. Воссоединению русского и украинского народов и восстановлению большой России.
Альтернатива у Запада, конечно, есть: продолжать пребывать в «иллюзии, что Россию можно победить на поле боя». Но это, как сказал Путин, от самонадеянности, от чистого сердца, но не от большого ума.
