В русской мысли Иммануил Кант, родившийся 300 лет назад, в разные эпохи воспринимался и как воплощение секулярного разума эпохи Просвещения, и как авторитет, обосновывавший разумность религиозной веры и ее место в мире, рассказал РИА Новости старший научный сотрудник Центра исследования русской мысли БФУ имени Канта Андрей Тесля.
Немецкий философ и ученый, родоначальник немецкой классической философии Иммануил Кант (1724-1804) родился 300 лет назад 22 апреля в пригороде Кенигсберга. В своем главном труде – «Критике чистого разума», опубликованной в 1781 году, – Кант обосновывал непознаваемость сущности вещей («вещи в себе»). Знание, с точки зрения Канта, обусловливается не столько внешним материальным миром, сколько общими законами и приемами нашего ума, а пространство и время – это субъективные категории, вне которых вещи человек не воспринимает. Эта постановка вопроса положила начало теории познания как философской проблеме и дисциплине.
«Самое интересное – это изменение даже не столько отношения, сколько восприятия Канта в зависимости от меняющегося контекста. Для XIX века Кант выступает с полным основанием как воплощение секулярного просвещенческого разума, отводящего место религиозному, место вере в границах разума, вере, как будет писать сам Кант, очищенной от мистицизма. В этом смысле в конфессионально ориентированной мысли Кант будет выступать вполне очевидным противником. А в советском контексте произойдет потрясающее переключение, где Кант, в том числе именно в той же своей просвещенческой ипостаси, окажется огромной философской фигурой, которая обосновывает разумность веры, обосновывает место веры, говорит об ограниченности разума. То есть в советском контексте Кант предстанет своеобразным апологетом веры», – рассказал РИА Новости Тесля.
Первые две трети XIX века Кант во многом воспринимался в России как часть истории философии, очень значимая и мощная, но быстро оттесненная в прошлое. Актуализация интереса к Канту произошла в 60-70-е годы XIX века, рассказал РИА Новости Тесля. Артур Шопенгауер использовал отсылку к Канту как способ отстаивания своей философской позиции в противоборстве с популярными философскими направлениями в десятые годы XIX века, это было очень слышно и обсуждаемо в России шестидесятых-семидесятых.
В частности, добавил философ, со стороны духовно-академической философии у известного тогда богослова и философского писателя Никанора Бровковича философия Канта, воплотившая дух рационального познания, использовалась в активной полемике об ограниченности и недостаточности разума. А во времена Серебряного века Кант воспринимался поэтически через свое учение о ноумене – т.е. том, что постигается рассудочно, противоположном постигаемому чувственно феномену, как оппонент позитивистскому видению мира. В специфической интерпретации, полагает Тесля, оно было созвучно поискам Серебряного века, где со своим философским авторитетом Кант понимался как тот, кто говорит о касании иных миров и о неискоренимости того, что недоступно опытному познанию и не познаваться наукой – но которое при этом неустранимо как предмет мысли и поэтического внимания.
Русский философ Владимир Соловьев в конце жизни предпринимал перевод на русский язык «Пролегоменов ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в смысле науки» Канта, и этот перевод до сих пор активно воспроизводится и перепечатывается, напомнил Тесля.
«Соловьев в рамках критики отвлеченных начал рассматривал кантовскую философию как исторически необходимую стадию продвижения к полной истине, закладывающую необходимые основания для дальнейшего продвижения к всеобъемлющей, платонической истине», – рассказал он.
